Про Перфила.

Жил-был старик со старухою, старик занималса сапожничеством, а она пряла пряжу. Он был пьяница. Кака грош-копейка заведётца, што заро́бит, то и пропьёт. Вот в одно время сидит он, шьёт, а старуха пряжу прядёт, и смекнул он, што у старухи есть шесть гривен денег, и умствует:

— Как мне их вывести у старухи?

Вот сидел, шил, шил, — бросат чирок, ругатца, по избёнке забегал:

— Работай, работай, ни поисть, ни што!

— Ну, што ты, старик, сшалел, заругался?

— Да, што, то ли захворал, то ли отошша́л, исть хочу, а исть нечево! Дай-ка, старуха, у тебя де-то шесть гривен есть, пойду-ка на базар, куплю што-набидь поисть.

— Ну, да, так-то тебе и дала! Пойдёшь в кабак, да пропьёшь!

— Тебе говорят, не пропью, а куплю што-набидь! Давай!

Старуха достала шесть гривен свои, подала.

— Ну, ты, старуха, тут ладь горшок, я сечас приташшу живо.

Побежал старик на базар, забегат в кабачок.

— Ну-ка, восподин цаловальник, налей шкалик вина. — Подаёт ему двадцать копек. — А ети я еще вам оставлю в обратну выпить.

Пошол, и опеть, короче сказать, в кабачок в другой уж забегат и подаёт двадцатку:

— Вот тебе за шкалик, а ети в обратный путь.

Так же и в третий кабачок. Побежал с пустым рукам на базар; три шкалика он выпил, шапчонку скрючил, и бегат по базару, как ошалелый, как ево пьяницы все знали.

Ну, как он побежал домой, едет их же батюшка домой.

— Ей, садись, Перфил, я тебя подвезу.

Сял Перфил с попом, поверстался мимо кабачка.

— Эх, батюшка, стыд сказать, грех утаить. Мне ведь выпить надо зайти.

— Ну, свет, и я зайду, у меня тут дело есть.

Ну, как заходит Перфил:

— Ну-ка скорей, восподин целовальник!

Цаловальник живком налеват крючок, подаёт ему. Перфил выпил, шапочку на голове вскинул.

— Ну, што, мы в рашшоте, восподин хозяин?

— В рашшоте.

А батюшка на деньги выпил. И так оне во все три кабачка заезжали.

Из третьево-то кабачка вышли, сяли, — поп и спрашиват:

— Ето почему, Перфил, так? Я во всех кабаках по гривне уплатил, а ты без денег выпил?

— Ах, батюшка, вы сечас и сметили.

— Ну, скажи же, Перфил, мне всеё правду, пошто ты без денег пил водку?

— У меня, батя, шапочка ета. Ты не гляди, што она плоха́, а где што куплю, шапочку вскину, вот и в рашшоте. Я шапочкой живу.

— Пойдём-ка, Перфил, ко мне чайку попить в гости.

— Нет, батюшка, спасибо, неколда мне.

Ну, да батюшка:

— Поедем!

Привозит себе Перфила в дом.

— Нука, матушка, нам закусить скорее ладь!

А прислугу отправили за дьяконом, да за причо́тником.

— Скорее!

Приходит дьякон, приходит причотник. Батюшка на стол графин становит, а дьякона и причотника отозвал секретные речи говореть.

— Давай Перфила сомушшать, купим у его артелью ету шапку. Вот уж на моих глазах в трёх кабаках пил и денег не платил.

— Продай, Перфил, шапку нам!

— Ах, батюшка, извините, што я вам скажу. И верно говорят, што поповские глаза завиду́шшие. Увидал у головы волово и выманиваете.

— Ах, да нет, Перфил, выпей ешшо!

Поят и выманивают:

— Продай, да продай, Перфил, шапку! Ну сколько, Перфил, возьмёшь за шапку?

— А гля вас, батюшка, за сто рублей ондам.

И дали. Сложились оне артелью, дали Перфилу сто рублей.

Бежит старик домой, пьяный и с деньгами. Старуха из окна увидала, заругалась:

— Налил глаза и опеть бежишь!

— Ну, не ругай, старуха, вот тебе деньги.

— Ах, ты пьяница, плут, украл где-набидь, тебя завтра ешшо посадят за них!

Ну, вот как батюшка говорит:

— Завтра я напередь поеду товары покупать.

Надел Перфилову шапку и поехал в мангазин. Тут ево стретили:

— Проходите, батюшка, пожалуста.

Ну, и спрашиват тот (не наши злыдни) тово и етово, набрал там на тысячи и снимат шапочку.

— В рашшоте, восподин прикашшик!

Прикашшик улыбнулся сперва, думал, што он шутит. Потом видит, што поп берёт уж всё.

— Да вы што, батюшка, шутите́?

Он одно, етой шапкой трясёт.

— В рашшоте.

До тово оне поспорили, што прикашшик заходит к прилавку, отбиват товары и попа́ в толчки выбрасыват. Поп не знат, куды глаза деть, а на уме думат:

— Погоди же, пусть не одному мне будет совестно; скажу дьякону и причотнику, што всё благополучно.

Итак, короче сказать, все трое ездили, ничево не получили, одново только конфузу нажили.

Перфилка купил некорыстную себе кобылёнку, и потом разменил там пятитку, в ожидании, как попы́ придут. И кобылу ету загна́л под сарай. И в навоз свежий натыкал ети деньги, серебро. Как видит, попы идут, налил воды в чашку, рукава заскал, и побежал под сарай. Приходят попы́ к старухе:

— Де, баушка, Перфил твой?

— Што-то под сарай делать побежал.

Поп под сарай к ему. Вот, Перфил закрыл етот навоз чашку тряпкой. Оне залезли к ему под сарай, попы́ ети.

— Чо, Перфил, тут работашь?

— Да, не што! Так, батюшка!

— Ну-ка, чо, чо? Покажи!

Отталкиват ево:

— Да вот, батюшка, кобылёнку купил не корыстну, а она вот серебрушкам [кладёт]. Да один шевяк разломат — там гривеник, да в другом — двугривеный.

— Она бы еще больше [клала], да вот, корьмить нечем.

— Ты продай, Перфил, нам ету кобылу!

— Ах, батюшка, так вам и продавать! Вы вот шапочку купили, да я слышал, у вас неудачно вышло. А вы у пьяново меня купили, да не спросили, с каким наговором надо дело делать.

— Ну, не разговаривай, Перфил, сколько возьмёшь за кобылу?

— Да што уж? С вас двести рублей возьму.

Попы́ обрадовались, увели кобылу.

Поп говорит:

— Я, ребята, напередь её возьму.

Вот загнал её в хлев, насыпал ей овса, сена, пшаницы, навалила она тут ему целы пошевни. Встаёт поп, идёт, рукава засыкат, по локо́ть руки выгадил, а больше ничево. Бежит дьякон по кобылу:

— Сутки выдержал, теперь мне давай. Ну, как, батюшка, какова достача?

— Да ничево, ладная!

Короче сказать, так же и дьякон, и причотник.

Опеть к Перфилу бегут. Перфилу делать нечево. Он сбегал на базар, купил бычий пузырь и налил ево полон крови́ и подвязал подмышку старухе.

— Старуха, попы придут, ты сиди, пряди́. Я скажу, ставь самовар, ты сиди, молчи. Раз скажу, два скажу, ты сиди. В третей раз я тебя ножом ударю, ты и упади.

Идут попы́ к Перфилу.

— Ну, што же, Перфил, каку кобылу ты нам продал? Мы никакой достачи из её не достали.

— Ну, што, батюшка, я наваливал её вам, што ли, вы сами её у меня выманили. Кобылу-то взяли, а с радосте́й взяли, опеть наговор не спросили. Старуха, ставь-ка самовар, гости пришли.

Раз сказал, два сказал, три сказал. Берёт ножик, бац старуху в пузырь! Старуха упала, полна комната крови́.

— Ты што же ето, Перфил, наделал?

— Не ваше дело, батюшка, без вас обойдётца.

Веситца у ево плётка.

— Ну-ка, плётка-живулька, оживи мою жонку!

Раз стегнул, старуха вскочила, побежала за самоваром.

Попы друг на дружку взглянули.

— Ето што, ребята, у Перфила? Надо купить! Купимте, ребята, от Перфила ету плётку. Наши жоны нас ни в чом не слушают. Продай нам ету плётку.

— Што вы, батюшка, старуха товда меня слушать не будет.

А старуха просит потихоньку:

— Купите, батюшка!

Ну и взяли плётку у ево за пятьдесят рублей. Приносят домой и короче сказать, похитили жон.

— Иди-ка, матушка, по грибы.

Та не идёт, он её бац ножом. Потом давай плёткой бить: бил, бил, — ну чо же, не встаёт. Короче сказать, также и дьякон и причотник похитили своих жон. А Перфил в ожидании попо́в купил хороший леворверт и ушол в пригон под сарай етот.

Попы прибегают:

— Де-ка, баушка, Перфил твой, пу́тальник?

— Чо-то под сараем делат.

— Поди-ка, отец дьякон, зови ево сюды.

Дьякон только под сарай забегат — бац ево, удёрнул себе, сидит. Ждали, ждали, долго нет дьякона. Посылат опеть причотника:

— Иди, зови ево, опеть чо-то там торгует у ево.

Таким же порядком опеть ево придёрнул к себе. Пошол поп сам и то же получил. Поправился Перфил с попа́ми со всемя́. Попадьёв нет и попов нет.

Вот стали народ приговаривать:

— Де же у нас попы́, де батюшка? Весь причот потерялса!

А Перфил склал попов и сидит. Лежат день у ево, лежат два. Вот в одно время забегат к Перфилу солдат.

— Можно ли у вас переночевать?

— Ночуй, служивый, ночуй! Ну-ка, старуха, вари скоре́ у́жну!

Как сяли оне ужнать, Перфил становит на стол графин водки. Подаёт солдату стакан и другой. Солдат на уме думат:

— Вот-то в рай я попал!

Выпил всею бутылку, весь графин солдату споил.

Как солдат весь в поре́ стал ходить. Как солдат ево выхвалят:

— Какой ты, дедушка, добрый!

Он под ето число и говорит:

— Я хошь и бедный, да меня все люди знают, даже и хорошие люди ко мне гостят. Вот нонче-то у меня была старуха имениница. Ну, и кое-которые люди ладно пособрались. Ну, и, — говорит, — приезжий батюшка ко мне на именины заехал. Подвыпили мы тут хорошо. И вот, мой же грех: он на двор ушол и там сердцо у ево плохое, то ли чо, упал да и умер, а я боюсь ево шевелеть.

— Ну, дак чо, сташшил ево в Ангару и всё тут! Хошь я снесу?

— Пожалуста, служивый, я тебе заплачу.

— Ну-ка, неси ево на крыльцо, я сечас мундер надену, да поташшу ево в Ангару.

Взял солдат попа на плечо, да и отправился. Перфил в ето время вынимат другово попа, обли́л водой и поставил у крыльца, а сам ушол в избу. Как солдат попа на плечо взвалил, идёт мимо апвахты, спрашивают:

— Тут кто идёт?

— Чорт!

— Ково несёшь?

— Попа́!

— Куда несёшь?

— Топить!

Бросил попа́ в Ангару, ворочатца, видит: поп мокрый у крыльца стоит.

— Што тако, да ты ране меня домой вернулся? Ну, нет, погоди! — схватил, снова поташшил.

А Перфил тем времем третьево поставил и водой облил. Со вторым идёт мимо апвахты, опеть же ево спрашивают:

— Кто идёт?

— Чорт!

— Ково несёшь?

— Попа́!

— Куда несёшь?

— Топить!

Бросил попа в Ангару. Приходит домой, тут третей наготове́. Он ево большой матушкой! Схватил, поволок.

Как мимо апвхты с оста́льным попом побежал, часовые то и говорят:

— Вот где попов-то таскают. Надо нашему батюшке сказать, штоб берёгся, — да и идут к своёму попу с докладом:

— Батюшка, берегись, чорт третьево попа унёс!

— О, батюшки, я лутче на фатеру иду.

Стал, свою шубу долгу надел и шкатулку под пазуху. Только батюшка направился черезь дорогу, а солдат тут и есть.

— Ты долго надо мной шутеть будешь? — рассерчал, схватил на плечо, да в Ангару. Тот кричит, молит; никаких резонов не примат солдат, притаскиват, привязыват камень к шее, и култых в воду, — а шкатулку себе забрал.

А Перфил смекнул, што долго где-то солдат. Прибегат солдат к Перфилу.

— Вы как ето долго?

— Да изволь радоватца, он — колдун! Таки четыре раза я бегал. Четвёртый-то раз он сухой был, да в шубу оделся.

А Перфил думат:

— Што такое, почему четыре раза, ковда у меня всево три попа было?

Да и заметил у ево под мышкой шкатулку.

— Ну-ка, старуха, ташши скоре графин! С придатку подать солдату.

Налеват ему стакан:

— А, служивый, ето у вас тут што такое? Ты смотри дома ли у нас шкатулка, не украл ли её у нас поп?

— Ну, што кричите́? Вот же шкатулка!

Шкатулку Перфил отомкнул, там денег шесть тысяч. Солдату дал одну тысячу. Ну, а Перфил разбогател, живёт богато.