Чудесное кольцо.

У старухи был один сын, ну и шол он на я́рманок, давала она ему сто рублей, он у ей спрашиват:

— Чо купить?

Она ему отвечат:

— Чо полюбитца, то и ку́питца.

Он по базару ходил, ходил, ничево ему не пондравилось, пошол с базару так. Потом идёт домой, стре́чу мужик попадает, идёт маленьких котяток топить.

— Куда, мужик, понёс их?

— Топить.

— Продай мне одново. На тебе за ево сто рублей.

Ну, ондал сто рублей за котёнка, принёс домой ево. На другой раз опеть ему даёт мать сто рублей — пошол он на базар, тоже на базаре ничево не купил. Стре́чу идёт мужик с маленьким шенчи́шком, тоже идёт ево топить. Ну и:

— Продай мне, — говорит, — мужик, ету собачку.

Тоже сто рублей за е́ту собачку. Ну, и принёс домой.

— Корьми, мама, кота и собаку.

И третий раз дала ему мама сто рублей. Пошол он на базар, тоже ничево он не купил на базаре, мужик опеть ему попадатца, веретёшко несёт. Он и ему сто рублей дал. Как веретёшко взял в руки, образовалась перед ём голая девушка. Называт ево:

— Ох, Иван-царевич, из каково ты несчастья меня выкупил.

Снимат с себя с руки золото кольцо, даёт ему и говорит:

— Вот ето колечко будет тебе в счастье и в несчастье, дарю тебе за ето, што ты меня вы́купил.

Ну, и приходи́т домой и посылает мамашу свою к государю в сваты́. Мать нейдёт, плачет:

— Как же ето можно осмелитца; мысленно, штоб за нас, за бедных, государь ондал свою дочь.

Ну, он всё-таки своё, што посылат:

— Иди.

Пошла мать. Ну, государь сказал етой старухе:

— Ежли вы выстроите такой же дворец, как у меня, то я ондам за вас мою дочь.

Старуха и пришла домой и еще тошней тово плачет.

— Государь сказал, што если выстроишь такой же дворец в одну ночь, то он ондаст дочь свою.

Сын говорит:

— Ложись, мама, спать, утро разумней вечера.

Сын вышел вечером и говорит:

— С кольца два молодца!

Молодцы к ему подскочили:

— Чево, Иван-царевич, изволишь?

— А я жалаю, штоб в ночь моёй избушки не было, а был построен дворец лутче царсково.

Утром стали — такой же дом стоит, как и царской. За ночь устро́ился. Опеть сын посылает в сваты́ к царю. Государь велел построить в ночь мост, от дворца царёва до ево дворца: мосни́ченка золотая, мосни́ченка серебреная. Ежли в ночь не устроитца, голова долой. Старуха ешшо сильнее плачет. Мысленно ли ето устроить. Сын говорит:

— Ложись, мама, спать, утро разумней вечеру.

Сын вышел вечером и говорит:

— С кольца два молодца!

Молодцы подскочили:

— Чево, Иван-царевич, изволишь?

— Я жалаю, чтоб в ночь был выстроен мост от царёва дворца до моёво дворца, мосни́ченка золотая, мосни́ченка серебреная.

На третий раз опеть посылают к царю сваты. Пришлось царю ондать. Ну, лягли спать, она у нево и спрашивает:

— Как ето вы, муж мой возлюбленный, в двое суток всё ето сделали?

Ну, он ей и сознался:

— У меня такое колечко есть: што я захочу, то из ево сделаю.

Она ево у нево попросила:

— Дайте мне поносить, померить.

Он и дал ево. Она как залучила ето колечко к себе, вышла вечером на улицу и говорит:

— С кольца два молодца!

Молодцы к ей подскочили:

— Што изволите, прекрасная царевна?

— Мне угодно, штобы я ложилась спать с етим мужем, а проснулася за морем с другим (называт ево), а етово дворца штобы не было ни пылу, ни дыму. Как стояла плохая избушка, так и есть!

Ну, и стаёт он своей избушке, опеть по старому. Мать ево плачет:

— Теперь смерть нам!

Ну, што, государь забрал етово зятя своёво. Устроил в чистом поле столб из кирпичу, и посадил ево туда, только вверху устроил проду́шину гля воздуху. Ну, а котик и собачка знали, што он там сидит и кто бы им крошку не дал — они всё туды тащут ему наверху. Собака тоже не может залезть наверх, а кот залазит, свой хлеб забросит, да и собакин уташшит. Наносили ему едак оне много провизии, и сами отправились царевну искать за море. Ну, через море плыли-плыли, собака то быстрее плывёт, а куток уже тонет совсем. Говорит собака на кота:

— Садись, братец, утонешь ты, перевезу тебя.

Ну, и нашли, где ета царевна сидит. Царевна увидела их и обрадовалась.

— Што ето, точно такой же котик и собачка, как у мово мужа были.

Взяла котика к себе в спальну, а собака так питалась, в деревне. Ну, и котик шибко услужничал, мышей давил.

Всё-таки царевне захотелось спать, а котик поймал большую серую мышь. Намочил её и уташшил в таз и с мокрой мыши соскочил царевне на морду. Она, как колечко было у ей на руке, рукой со сна махнула, колечко и упало, закатилось в угол, котик поймал, схватил ето колечко, собаку нашол и отправились домой. Ну, и потом с собачкой пришли к морю, собачка и просит у ево:

— Ондай мне, котик, колечко.

— Нет, не ондам, ты-то питался по деревне, отдыхал, а я всё хлопотал, штобы колечко выручить.

И как раз по серёдке моря тонет котик. Собака просит.

— Ондай мне, котик, колечко, а то утонешь.

— Нет, — говорит.

А потом видят, уж дело плохо, стали друг другу колечко изо рта передавать, и упало колечко в море.

Ну, перевёз он ево всё-таки, выплыли на берег, сяли оба на берегу и плачут об колечке, об етим. Сидят на берегу и плачут оба. Ну, и кто бы с моря не показался: рак ли, рыба, лягуша, всё оне давят, ищут, нет ли колечка. Выполз большой, страшный рак:

— Што ето, — говорит, которую су́тку вы тут сидите́ и нашу животную портите?

Ну, оне обсказали, што вот мы обронили своё колечко и ишшем ево.

Ну, етот рак большой сказал имя́:

— Больше никово не давите и не портите, я вам приташшу ево.

Спустился в море и нашол ево и приташшил. Собака ухватила ето колечко. Коток как ни просил, сколько ни молил, не даёт собака ето колечко. Побежали оне оба к етому столбу, где хозяин. Ну, и што же, собака не может залезть туда, на столб. Так и так, придётца котку отдавать. Ну, отдал котику, тот залез на столб, заскочил, бросил в ету продушину хозяину. Ну, он вечера дождал и говорит:

— С кольца два молодца!

Молодцы к ему подскочили:

— Чево, Иван-царевич, изволишь?

— Я изволю, штобы етово столба не было, ни пылу ни дыму, а как мой дворец был, так и есть!

Ну, всё ето развели, случился опеть дворец, стал он в своим дворце, приезжат государь к ему. Удивился:

— Ето што такое, как ето могло быть? Ну, и расскажи мне, зять дорогой, што такое ето, как могло случитца?

Он ему сознался:

— Што есть у меня такое колечко, которое в счастье и в несчастье. Што дал я ево жане и она сделала так-то.

— Нельзя бы, — говорит, — жану достать сюда, — царь говорит.

— Почему не так — можно.

Взял он кольцо, опеть, значит:

— С кольца два молодца, и предоставьте ночью жану сюда!

Ну, те её предоставили. Государь, который её за етово отдавал, на конские хвосты разорвал её, а младшую дочь повенчал за ево.

И живут до сих пор, поживают, добра наживают.