Счастье

В одной деревне жили два брата. Один брат жил хорошо, другой плохо. Год от года хуже, а другой всё лучше. У одного брата — стеной хлеб, а у другого ничего не родится. Земля голая. Бедный мужичок побежал однажды всходы посмотреть. Смотрит — ходит по полю старичок, выкапывает корешки и на братову пашню таскает.

— Чо делашь, дедка? У меня и так ничо нет, а ты ещё последни корешки таскаешь.

— Я не виноват. Я есть счастье твоего брата.

— А моё где счастье?

— А твоё счастье под липой со сна опухло. Я счастье твого брата в хлебопашестве, а твоё в торговле. Беги по этой дорожке. Там мурина, в мурине липа, под липой койка с постелью, там старик твой спит.

Побежал туда бедный брат, стал старика расталкивать:

— Ты моё счастье?

— Да, я есть твоё счастье. Ho ты мне работы не даёшь, я чо буду делать?

Дал ему мужик пять копеек, говорит:

— Иди на базар, чо тебе первое попадёт, то и покупай.

Бежит он на базар, видит, идёт ему навстречу старичок седой с уткой под мышкой.

— Сколь стоит?

— Пять копеек.

Купил он утку. Принёс её домой, отдал своему хозяину. Обрадовался тот: вот будет еда моим ребятишкам. А тут ребята его Митя и Ваня увидели утку, подбежали:

— Ты, тятя, где уточку взял?

— На базаре купил.

Наутро (как ребятишки да ребятишки есь) бегут к шестку и видят золотое яйцо — утка снесла.

— Ой, тятя, мaмa, посмотрите — золотое яичко.

Отец ero в карман — и на базар. На базаре он его продал, чо надо купил, принёс: на, баба, вари.

Вот мужик стал всё лучше и лучше жить.

Посадили уточку в спальню, припрятали, ребятишки сделали клеточку ей. В клетке её хранят. Вот уж мужику некогда стало, у него уж работнички — большо хозяйство развелось.

А бабочка завела уж себе полюбовника: ему-то некогда. А у неё кухарки, стряпки. Полюбовник был у неё нерусский, поляк.

Вот ладно. Заделался уж этот поляк полным хозяином. Если пан день не придёт, барыня (она же как барыня стала) отправляет горничну по него.

Одно время пан у ней гулял, гулял, зашёл в спальню, смотрит — уточка сидит. Вытащил её и вертит в руках. Какая же интересная, почему же одна тут сидит? Поднял крылышко, под ним надпись: «Кто съест головушку у утки, тот будет царём, а кто съест кишки и сердце, тот будет бирлянтом плевать и чо вперёд, чо взаде — всё будет знать».

Этот пан и говорит:

— Вы заколите мне эту уточку — так я хочу свежего мяса поесть, утятины.

Она говорит кухарке:

— Поймайте и изготовьте ему каку-нибудь утку.

Он говорит:

— Heт, только лишь эту.

Хозяйка и так, и так. Он упёрся:

— Heт, если не заколешь, я к тебе ходить не буду больше.

Ушёл oн. День не идёт, два не идёт, три не идёт. Она без него быть не может, отправлят опеть горничну за ним. Пришёл он, она решилась унести уточку на кухню:

— Изготовь эту уточку отдельно, особенно кишки и головушку.

Повар изготовил. Кишки-потрошки, головушку на сковородке поджарил.

Только обед был готов, прибегают из школы Митя и Ваня. Забежали к повару, съели — один головушку, другой — кишки.

Пришла хозяйка.

— Подавайте нам обед.

Он говорит:

— Утка-то сохранилась, а вот дети пришли из школы, кишки съели и головушку.

Повар пану принёс уточку и говорит:

— Утка-то готова, а вот голову и кишки съели дети.

Пан хозяйке говорит:

— Вот теперь зарежь ребятишек своих, вытащи то, что они съели, тогда я буду к тебе ходить, а то больше не буду.

Ушёл пан от неё, осердился. День нe идёт, два и неделю не идёт к ней. Хозяйка опять горничну отправляет:

— Веди его, зови.

Пан приходит.

— Hy, я решусь уж детей заколоть, только ты ко мне ходи.

Митя с Ваней одно время уроки учат, Митя и говорит (он уж стал всё знать):

— Сегодня повар придёт нас колоть.

Ваня не верит:

— Ты чо, Митя?

— Вот правда. Сегодня повар придёт нас резать.

И правда: того вечеру заходит повар к ним и говорит:

— Ребята, так мне вас жалко. Но мать кишочки и сердце уточки велела из вас достать. А мне вас жалко. Вы бегите лучше бродяжить. А я из собаки вытащу, изжарю ему.

Ребятки ночью собрались, в окошко вылезли и ушли бродяжить. Бегут и день, и два, и больше.

Отец приехал, спрашивает:

— А где ребята?

— Ребята потерялись у нас.

Ну чо же, где их будешь искать? Отец-то у них в то время стал работником, а пан — хозяином. Заселился, значит.

Эти ребята бегут бродяжить. Зашли на каку-то пустошь, легли и уснули. А на ребят одно время наехали сорок разбойников (раньше много разбойников ездило). Ваня как спал, у него слюнка протекла — и бирлянтики выкатились. Разбойники говорят:

— He будем трогать детей, а чем они играли, то соберите.

Детей они не потрогали нисколь. Как ребята проспались, Митя и говорит:

— Ну, Ваня, побежим в город, тут недалёко.

А в городе в это время выбирают царя (старой-то помер).

Долго ли, мало ли прошло времени, забегают эти ребята в город, а выбирают у них царя таким способом: у каждой церкви вынесли иконы и к каждой иконе наставили свечей. И всем этим иконам кланяются. Oт кого свеча загорится — тот и будет царь. Все кланяются. Ни от кого свет не затепливается. И забегают юноши туда же, где приклад делают к иконам. И до них очередь дошла.

Давай они кланяться этим же иконам. Только Митя к иконе приклонился — свеча загорела. Народ заговорил: «Вот теперь молодой царь будет!» Поставили Митю царём. Стал Митя управлять царством. Сколь уж он управлял, долго, мало ли, не знаю. Потом Митя и говорит:

— Ваня, давай-ка поедем на родину, посмотрим отца: жив ли, нет.

Теперь Митя домой едет царём уж.

Короче сказать, приезжают в ту деревню, где они и жили. Заехали, примерно как мы говорим, в сельсовет, стали спрашивать: где тут кто старинные люди живут. Стали они про отца спрашивать, но не говорят, что это их отец. Народ стал говорить: дедушка-то, мол, теперь уж у них с гусям живёт в зимовье, а пан царствует.

Так, ладно. Пришли они в родной дом и стали мать про её жизнь спрашивать. Сыновья-то большие уж, она их не узнала и говорит:

— У нас были два сына, да они потерялись. Тут живёт дедушка в зимовье, да он ничего не знает.

Они говорят:

— Нам бы этого деда посмотреть да поразговаривать с ним.

Пан хозяйке говорит:

— Ты хоть унеси ему рубаху чистую, а то ему выйти не в чем.

Старик не идёт, пана боится: «Меня пан сказнит, чего неладно скажу». Но всё же они его призвали.

— Папа, а мы ведь твои дети — кровные, — говорят Митя и Ваня.

Позвали повара. Он всё тот же был. Спрашивают:

— Вы ведь нас резать приходили?

— Да, я приходил, да пожалел и повелел вам бежать бродяжить.

Тогда эти сыновья мать с паном на плитке скоробили, а старика увезли с собой.