Беспутный сын

В одной деревушке жила старуха-мать, и у неё был сын. Этот парень был дураковатый. Ничего не делал. Мать что мало-мальски подработает — его и кормит. Говорит:

— Ванюшка, ах ты, хоть бы что-нибудь работал.

— Но, завтра начну, мать, работать.

Вот сегодня, завтра, послезавтра — ничего Ванька не делает. Только дурачится: где надо хорошо сделать — он худо сделает, где надо худо сделать — он хорошо сделает. Мать прямо измаялась с ним.

— Ну, делай же, Ванька, что-нибудь!

— Ладно, завтра.

Вот назавтра встал и говорит:

— Дай-ка мне платок, мать.

— А ты куда с платком-то хочешь идти?

— Я пойду воровать учиться.

Мать думает: «Да хоть бы ты куда заблудился, ушёл бы от меня».

Дала она ему краюшку хлеба, в платок завязала. Ванюшка и убежал.

Вот зашёл в густую-густую чащу и краюшечку положил на пенёк. Сам убежал в сторону и завязал глаза себе: «Вот прямо ежели я к этой краюшке приду — то буду я вор страшный!»

Шёл-шёл с завязанными глазами, пришёл прямо к этой краюшке. «Вот теперь я начну работать», — думает.

Назавтра поел, побежал в город. А его все в городе знали, что Ванька-дурачок везде бегает.

Вот едет барин в фаэтоне, увидал его:

— Куда, Ванюшка, бегаешь?

— А в город, барин, ходил я.

— Что работал?

— Воровать учился. Надо мать кормить.

— Садись со мной, я тебя подвезу.

Сам думает: «Я с ним, мол, побалагурю». Едет и говорит:

— Знаешь, Ванюшка, раз ты воровать научился, украдь у меня этого Виноходку.

Красивый жеребец Виноходка!

— Украду, барин, украду.

— А когда ты воровать будешь?

— А-а, барин, не укажу числа. Так только я украду, ты у меня коня возьмёшь, и всё?

— Нет, Ванюшка, ежели ты у меня Виноходку украдёшь, я тебе сто рублей денег откачу. А если не украдёшь — ты мне сто рублей.

— Ладно, барин.

Вот заехали они дорогой к барину, Ванюшка и говорит:

— Ты мне, барин, дай взаймы три рубля. Я потом с тебя возьму и тебе заёмные отдам.

Ну что же, то ли дать, то ли нет? Барыня и говорит: «Дай, барин, пусть он хоть покурит, пошикарит».

Ладно. Ванька убежал, а барин говорит конюхам своим:

— Знаете, ребятки, вы теперь Виноходку покрепче держите, ночью замыкайте, в поле одного не пускайте.

— Ладно.

День-два и неделя, может, прошла, и про всё забыли это. А Ванька всё мечтает. Вот однажды он забежал в магазинчик, взял четверть вина, притащил домой.

А кроме Ваньки, были у него ещё два брата — те умны были. У одного брата Ванька одну кобылёнку худенькую украл. Вечером все прилегли спать, Ванька эту кобылёнку запрёг, вытащил кожаную суму, четверть в неё поставил, деревянную чашку в сумину бросил и поехал в поле. Приезжает в поле, а там озимое одно место такое, и видит: вон-вон конюха бариновы спят.

Тогда Ванька нарочно заехал в эту грязь, кобылёнку завязил и кричит:

— Э-эй, ребята, пособите!

Конюха и говорят:

— Ребя, это ведь Ванька где-то кричит… Где-то Ванька кричит, паря.

А он ещё пуще кричит:

— Пособите-е!

— Сбегаем, он что там, Ванька, делает?

Конюха бариновы прибежали, а Ванька плачет, стоит:

— Ребята, пособите мне кобылёнку вытащить.

— А ты куда, Ванька, ездил?

— А мой брат Степан собиратся завтра печку класть, отправил меня по вино, и я вот ехал, ехал, неладно заехал, кобылу завязил. Вытащите мне, ребята.

Эти ребята кобылёнку подхватили, вытащили. Он её оттёр от грязи.

— Ну, поедемте, ребята. Вы где-то спите?

— Да вот наш огонь, Ванюшка.

Подъехали к огню, тащит Ванька сумину, вытаскивает четверть вина, вытаскивает деревянную чашку, наливает.

— Пей, паря. Спасибо, что вы мне кобылу вытащили.

Ну, и пошли этих двух конюхов поить. Четверть вина — трёхлитровая. И напоил вдребезги конюхов. Свалились они, спят. Ванька эту кобылёнку отпустил, Виноходку поймал, повёл домой. Привёл баринову Виноходку, привязал под завозню, сам на печку залез.

Утром конюха проснулись:

— Тот конь, другой конь — здесь, а где же Виноходка?

Бегают, ищут — нет Виноходки.

— Наверно, домой он ушёл, — говорят.

Прибежали домой:

— Ну, барин, нету Виноходки.

— А где вы его потеряли?

— Вот в поле ночевали, караулили коней, и Виноходка потерялся.

Барин говорит:

— Ступайте к Ваньке. Значит, он у Ваньки.

Один конюх побежал к Ваньке, в ограду зашёл — стоит Виноходка.

— Ваня, ты зачем у нас Виноходку взял?

Отвязывает Виноходку, Ванька не даёт:

— Я сам поведу к барину.

Сел Ваня на Виноходку, поехал к барину.

— Плати, барин, деньги.

Нечего барину делать — заплатил. А самому жалко. «Как бы, — думает, — вернуть их?»

— Давай, — говорит, — Ванюшка, договоримся: украдёшь с меня нижнее бельё — плачу тебе двести рублей, а не украдёшь — ты мне мои возвращаешь.

— Ладно.

— А когда ты, Ваня, будешь воровать?

— А-а, барин, число не указано.

Ванюшка крепко думает: «Как же я буду бельё с барина воровать?» Думал-думал день-два, вздумал.

Пошёл Ванюшка, купил бутылку дрожжей, скотский пузырь свежий и маленькую пикулечку. Дрожжи поставил на печку, чтоб тёплы были, а сам пошёл к барину на кухню — узнать, что да как. И услышал, как там говорят: «Сегодня у нас барин с барыней пойдут в гости».

Вот Ванька вечерком прихватывает эту бутылку дрожжей под пазуху, берёт пузырь скотский и пикулечку и пошёл к барскому дому. А барин с барыней собрались в гости и слугам наказывают: пока, мол, мы в гостях будем, так вы нам комнату проветрите, чтобы воздух свежий у нас был.

Служанка окно в комнате открыла, проветривает, сама прибирается. Только в другую комнату ушла, а Ванька залез в комнату — и под кровать. Сидит.

Темно стало, барин с барыней из гостей пришли, полегли спать и крепко уснули. Слышит Ванька — крепко спят барин с барыней. Тихонечко вылезает из-под кровати и им в серёдочку вылил эти дрожжи.

А стряпка да экономка спали рядом, неподалеку, в комнатке другой. Ванька поднадул пузырёк и положил им в серёдку между ними.

А два конюха спали в сенях. Волосы у них большие. Взял да и связал их.

Старушонка ещё там на топчанчике спала у них, Ванька ей и вставил пикулечку.

Вот ладно. Барыня разбудилась:

— Ой, запах какой-то! — дрожжи-то кислы. — Ой, барин, у тебя живот болит?

— Нет, барыня, у меня живот не болит. Может, у тебя болит? Ты укостилась?

— Нет, барин, у тебя.

Хотел барин свет зажечь — спички на комоде не может нашарить. Этой экономке закричали:

— Клава, подай нам спички!

Разбудились стряпуха да экономка:

— Ой, ты родила! — что-то у них там мягко катается. — У тебя брюхо большое было. Ты родила!

— Нет, ты родила!

Пузырь пощупали — он мокрый, свежий, и опять друг на дружку. Не может барин спичек дождаться, кричит конюхам:

— Вы там, Коля ли Миша, подайте нам спички!

Стали конюха подниматься, а они связаны.

— Отпусти, паря!

— Нет, ты меня отпусти!

Не может барин спичек дождаться, что за беда! Кричит:

— Бабушка, подай нам спички, пожалуйста.

Бабушка говорит:

— Не знаю, где спички. Я вам лучше огонь вздую — лучиночку.

Старуха начала огонь раздувать, а у ей пикулечка играет.

— Ой, барин, у меня ж… нка разладилася, не могу лучинку вздуть.

Вот все шумелись, шумелись, барыня и говорит:

— Давай, барин, снимем всё это, в простыню завернём.

Пошарила в комоде чистое бельё:

— На тебе, барин, а это в простыню завернём, завтра разберёмся.

Всё сняли и под кровать бросили, а сами заснули. Ваня всё завернул крепко, под пазуху спрятал, в окошечко вылез и убежал. Украл. Всё украл, и даже простынь из-под них украл. Вот как.

Вот утром разобрались — белья нет, чубы связаны, у кого пузырь лежит… «Барин, это Ванька был, наверно, у нас». Опять отправляют: «Лакей, сходи за Ваней». Барыня ругает барина: «Вот связался с кем, это что такое?»

Пришёл Ванька, тащит узелок.

— Здрасьте.

— Здравствуйте. Ну что, Ванюшка, украл?

— А не украл, так не принёс бы. Вот вам. Даже и простынь ваша здесь, не только бельё.

— Но, Ванюша, не шути, отдай.

— Нет, какие шутки! Плати деньги мне, и всё.

Ой, барыня ругает барина: «Связался ты с кем!»

А делать нечего — крутились, крутились — выложили двести рублей, отдали. «Ну, ничего, барыня. Мы выкрутим у него».

Вот и день, и два, и три Ванька шикует — деньги есть у Ваньки.

Опять лакея отправляют: «Иди, лакей, по Ваньку». Пригласили этого Ваньку, закусили, подвыпили.

— Знаешь что, Ваня, ты уж начал с нами куролесить, так докуролесивай.

— А в чём дело, барин?

— Ночуй с моей барыней.

— Ой, барин, я не учился с твоей барыней ночевать. Вот украсть я украду у тебя.

— Ну, Ванюшка, выпей давай, — угостили ещё. — Ночуй, Ванюшка.

— Ночую, барин.

Барыня ругается.

— Ну, барыня, деньги-то ведь надо же выкрутить с него.

— Знаешь, Ванюшка, ежели с моей барыней ночуешь, то тебе триста рублей, а не ночуешь, то вот эти же мои деньги мне отдай.

— Ночую.

— А когда ты, Ваня, будешь ночевать?

— Не указано число.

Неделя, две, три идёт — Ванька смекает. А тут неподалёку в соседях товарищ у Ваньки болел. Вот он всё в больницу к ему бегал — узнавал:

— Ну что, товарищ мой выздоравливает, нет ли?

Ему няни говорят:

— Нет, всё, Ванюшка, твой товарищ скоро помрёт. Не сегодня-завтра помрёт.

А дело уже было к осени, холода начинались. Ну, вот Ваня услышал — товарищ умер у него, товарища хоронят.

Сходил Ваня в магазин, купил пару белья хорошего, флакон одеколону. Ночью сбегал Ванька, этого покойника откопал тихонечко и притащил, а он уж замёрз: дело осенью, холод. Притащил Ванька покойника барину в заулок, где-то спрятал. Сам поднарядился, обмылся, бельё новое, чистое надел, весь надеколонился, пошёл.

А барин с барыней лежали, комната проветривалась, и окно было открыто. Они уснули. Ванька подкрался, слышит — барин с барыней спят крепко. Он этого покойника наперекося в окне поставил, а сам за угол стал. Барыня разбудилась:

— Ой, барин, Ванька лезет.

Барин рукой дотронул:

— Ой, он замёрз уж! Что делать теперь будем? Ну, ничего.

Взял да рукой толкнул его, и тот упал. Надевает барин плащ, тапки, а до этого он всем наказал — конюхам, на кухне — всем, чтоб никому ночью не отпирать. Оделся барин и говорит:

— Барыня, я его оттащу вон к Ангаре. Брошу его там.

Пока он его наваливал да в реку таскал, Ванька в этот момент раз — в окошко к барыне. Окошко закрыл.

— А он, — говорит, — ещё живой маленько.

Барыня — ну что же, она набоялась! — поймалась за Ваню крепко-накрепко, думает, муж это. Тут барин прибежал, стучится в окно:

— Барыня, барыня!

А Ванька ей тихо:

— Молчи, это Ванька прибежал.

Вот барин уж замёрз — что же в тапках осенью. Бегает, стучит:

— Откройте мне, откройте!

— Ничего не откроем. Нам барин не велел никому открывать.

Бегал, бегал и в конюховскую, и туда и сюда — никто ему не отпирает.

Утро настало — Ваня с барыней, а барин бегает.

Нечего делать, уехали барин с барыней из этого города, чтобы от Ваньки отделаться. Шибко он им насолил.